Размышления о реорганизации РАН и науки в России

Законопроект о реорганизации Российской академии наук, по сути, очень мало связан с состоянием и проблемой эффективности науки в России.

Перевод РАСХН в большую академию может быть и прекрасен. С бо́льшим уважением и ответственностью будут относиться к науке, связанной с сельским хозяйством и переработкой сельскохозяйственной продукции. Вопросы обеспечения продовольствием, продуктами питания, здорового питания в соответствии с последними достижениями медицины и нутрициологии, как их решать? И как обеспечить ими наше население в условиях демографического кризиса, глобального загрязнения окружающей среды, старения, ожирения, болезней общества? Серьезнейшие фундаментальные и прикладные проблемы, требующие академических подходов при активном государственном участии.

Чем и кем определяется эффективность науки? Академики, как правило, только проводят экспертные оценки и подтверждают наиболее актуальные научные направления. А научные работы, исследования, открытия делают молодые ученые, но в рамках научных школ — коллективов, где наряду с общепризнанным руководителем — автором научных идей, обычно профессором или доктором наук, трудятся зрелые научные сотрудники, а в их распоряжении имеется самая современная экспериментальная и приборная база. Но как можно сохранять такие научные коллективы при нищенской зарплате ученых? Много говорят об академических, пожизненных стипендиях для академиков. Постоянно обсуждается вопрос об оплате труда врачей, учителей, воспитателей детских садов и яслей. Все это правильно. Но какова зарплата у преподавателей высшей школы и ученых во НИИ? Этот вопрос даже не стоит на повестке дня. В системе НИИ РАСХН это 7000 рублей для старшего научного сотрудника, менее 9000 для руководителя лаборатории и плюс 3000 для кандидата наук и 7000 рублей — для доктора наук. Надбавка за руководство аспирантами такая мизерная, что о ней даже стыдно упоминать. Была попытка доплаты за рейтинг, т.е. публикации, выступления с докладами, научное руководство тематикой и прочее, но в общем, это совсем не серьезно. И как при такой нищенской зарплате можно развивать науку? Говорят, это базовая основа, остальное ученый должен заработать. Где, у кого? Бизнес, промышленность? Кому сегодня нужны серьезные работы? Например, по детскому или здоровому, диетическому питанию. Бизнес стремиться получить сиюминутную, легкую и немалую выгоду. А вкладывать деньги в создание новых и даже перспективных технологий он не стремиться, а государству это тоже не нужно. И это при том, что приняты «Доктрина о продовольственной безопасности», «О здоровом питании населения России», но не предусмотрены механизмы внедрения высоких технологий, заинтересованности промышленности, бизнеса в их освоении, создании новых производств.

Выиграть Грант! Это тоже маловероятно, мы несколько раз пытались. Деньги не доходят туда, где делают науку. Вероятно «распил», как везде и всегда. Нас туда не пустили. В общем, серьезную науку делать некому. Иногда, после ВУЗа молодежь идет в аспирантуру, во ВНИИ, но за годы учебы понимает, что нет реальных возможностей обеспечить себе достойный уровень жизни, содержать семью, купить квартиру, видеть реализацию твоих исследований — все это в нашей науке не возможно. И вот молодой специалист, защитивший диссертацию и получивший ученую степень, уходит на фирму. А эффективность нашей науки определяется не только публикациями, цитируемостью, индексами Хирша, но и наличием достойно оплачиваемых, квалифицированных, молодых кадров, внедрения новых технологий, и определяют.

Для успешного развития науки должна быть реальная связь с промышленностью. И тогда в производство будут внедряться высокие технологии, когда ученые будут обеспечивать научное сопровождение своих разработок и получать удовлетворение и радость от результатов совместного с производственниками творческого труда.

Передача институтов и их материальной базы в мифическое специально создаваемое «Агенство» вряд ли повысит эффективность науки. Да и в институтах вопросами материально-технического обеспечения, по существу, занимаются не ученые, а специалисты соответствующего профиля, и их работа, в основном подчинена целям обеспечения эффективности исследований. А для агенства где найти специалистов, разбирающихся в проблемах и задачах науки, которой оно должно служить???

Хотелось бы надеяться, что в свете грядущей реорганизации, когда вопросами руководства научно-исследовательскими институтами, материально-технического обеспечения науки будет заниматься специальное агенство можно все же ожидать чего-то полезного. Если на это агенство будут возложены задачи внедрения наиболее эффективных и социально значимых инноваций и полноценного участия государства и промышленности в финансировании науки.

О пороках реформы и реформаторов

Комментарий «Мясной Индустрии»

«Законопроект о реорганизации Российской академии наук, по сути, очень мало связан с состоянием и проблемой эффективности науки в России». В этом предложении Автора, пожалуй, описан главный (но не единственный) врожденный порок реформы, которую так поспешно и настырно пытаются протащить через Государственную Думу его неизвестные разработчики во главе с министром образования и науки Д. Ливановым.

А так ли плоха российская наука, как пытаются нас убедить застрельщики реформы? В конце прошлого года свою оценку ей поставило уважаемое рейтинговое агентство (обычно Россию они не жалуют) «Боз и Компания» (Booz & Company): «Страна с сильным интеллектуальным потенциалом и технократическим заделом, выпускающая на поток лучших в мире математиков, физиков и программистов, плетется в хвосте в сфере инноваций». Так, по данным рейтингового агентства, приведенным в отчете, в России в 2011 году расходы на инновации составили всего 1,05% ВВП (24,9 млрд долларов), что несопоставимо ниже аналогичного показателя в тех же США — 2,8%, (427 млрд долларов) и в Китае — 1,5% (175 млрд долларов)».

То есть, при финансировании на порядок ниже, чем в индустриальных сверхдержавах, российская наука удостоилась весьма лестных оценок. А за что можно похвалить правительство, которое 20 лет выделяло на науку денег меньше, чем первая тройка транснациональных корпораций на собственные исследования? — Только за то, что себе любимым никогда не сокращали денежное довольствие.

Размеры заработной платы ученым РАСХН удручают, и если она будет расти, то только за счет сокращения штатов. А вот для управления хозяйственной частью новой Большой Академии будет создан штат чиновников, которых братья по классу не обидят окладами и финансироваться этот аппарат будет, конечно, из бюджета Академии. Расходы «на науку» догонят многие развитые страны, а для тех, кто делает науку, ничего не изменится.

По прочтению этого концептуального документа (законопроект о реформе РАН) возникает ощущение, что наше государство и общество всё это уже проходили. Не так давно. Оптимизировали тыловое хозяйство Вооруженных Сил, избавлялись от ненужной собственности. Продолжение всем известно, а конец — нет: непоследовательной и мягкой не по-фемидовски выглядит наша Фемида в отношениях с обвиняемыми и свидетелями.

Аналогии напрашиваются сами собой: «эффективные менеджеры» добрались до обнищавшей, но ещё живой науки.

К такому состоянию науку привели многолетнее недофинансирование со всеми вытекающими последствиями и отсутствие идеологии развития у власти. Благие намерения Дмитрия Медведева по поводу модернизации не дотягивают до идеологической завершенности. Это только набор пожеланий и «мечт», а на деле власть не может объяснить науке, каких результатов она ждёт от учёных. В последнее время появились какие-то намёки на формирование запроса: созданы технологические платформы, «Сколково», «Роснано». Но, последние два — это вообще не про науку, а технологические платформы слишком малочисленны, чтобы охватить все направления научной деятельности. Аграрные науки, при всей их актуальности в глобальном масштабе, своей платформы не получили. Может потому и нет интереса у пищевой промышленности к разработкам ученых, что нет механизма взаимодействия между бизнесом и наукой? Нет также инструментов принуждения к инновациям. Ни рыночных, как конкуренция, ни фискальных, как налоги. И то и другое в мире уже опробовано, можно пользоваться, если знаешь, зачем нужны твоей стране наука и новые технологии.

Сейчас, заявляя о неэффективности науки (как ранее — армии), правительство ставит под сомнение необходимость и созданных им недавно технологических платформ. Стране срочно необходим научно-технический рывок — нужны проекты эпохальные, как электрификация, атомный проект и аграрная революция. То есть, проекты, меняющие технологический уклад экономики. А вместо этого решили реформировать науку — главную движущую силу прогресса. А кто посчитал цену реформы? А компетентность реформаторов ни у кого не вызывает сомнений? «В хвосте инноваций», по определению рейтингового агентства, Россия плетётся как-раз по вине тех, кто обвиняет науку России в неэффективности.

Кроме внешних факторов развития у науки есть и внутренние — это научное любопытство, но оно одно не может соединить науку с производством, его удел, преимущественно — фундаментальная наука. Пытливый ум где-то должен соприкасаться с потребностями практики, иначе появляется недостаток мотивации к научной деятельности. Наука превращается в дорогую малопонятную игрушку и фактор раздражения для тех, кто выделяет на неё финансы. И тогда появляются «эффективные менеджеры», которые знают только два действия — отнимать и делить.

Так называемое Агентство остаётся пока структурой с непонятными полномочиями и функциями, а это больше всего и беспокоит научное сообщество и компромис, предложенный президентом Путиным, пока не расставил все точки над i.

Отто фон Бисмарк говорил (по другому поводу): «Меня не интересуют ваши намерения — меня интересуют ваши возможности». На счет возможностей чиновного класса ни у кого нет сомнений, а, вот, опасения есть. Вполне обоснованные.

Нынешняя ситуация вокруг академий чем-то схожа с периодом второй четверти 18 века. Вот что об этом периоде мы находим в энциклопедии Брокгауза и Эфрона.

— Императрица (Екатерина I, ред.) оказывала особенное покровительство академии; сверх назначенного Петром штата отвела помещения, нередко посещала заседания академии. Но как точного устава не было дано академии, то открылось место для произвола в управлении ее делами, особенно в хозяйственной части. Когда по кончине императрицы высшее государственное управление Петра II перенесено было в Москву, куда отправился и президент академии Блументрост, то положение академиков, не получавших содержание и находившихся под гнетом и произволом непременного секретаря Шумахера, делалось нередко отчаянным (см. ст. П. И., «Первые профессоры Академии наук и первые ученики их», Атеней, 1858, № 14; Пекарского, «История Академии наук», т. I и II). Открытие при академии типографии с словолитнею, различные мастерские, гравировальные и рисовальные палаты поглощали почти все штатные суммы академии и образовывали постоянный, сильно выраставший дефицит. Шумахер, много заботившийся об этих учреждениях, видевший в них больше пользы для государства, чем в ученом собрании того времени, совершенно устранил академиков от распоряжения этими принадлежностями академии, сделался самовластным правителем академии и постепенно приводил ее к неоплатным долгам. Не подлежит сомнению, что академические мастерские принесли чрезвычайно много пользы делу русских ремесел и что воззрения Шумахера имели много верного; но, с другой стороны, нельзя не удивляться, как терпелся такой деспотизм непременного секретаря. Долгое время ходатайства академиков об избрании из их среды директора и о даровании им устава или регламента оставались напрасны. В 1732 г. Правительствующий Сенат по поводу ходатайства президента академии Блументроста о прибавке к штатной сумме академии еще 10 тысяч рублей потребовал мнения академиков. Тогда представлено было в Сенат "Рассуждение о состоянии академии наук, по силе сенатского указа через профессоров академии наук сочиненное". Последствием этого была только временная выдача академии 30 тысяч рублей для поправления ее хозяйственных дел. Назначенный в 1734 г. вместо президента главный командир Академии наук (бар. Корф) представил Сенату о необходимости нового штата для академии. Но как ходатайство его не было уважено, то через два года он снова представил о том Сенату, причем изъяснил, что «ежели академия скорой помощи не получит и не приведена будет в надлежащее и определенное состояние, то имеет она без сомнения разрушиться, и столь многие тысячи купно с оною честию, которую академия у иностранных себе получила, пропадут без всякой пользы». Вследствие этого ходатайства было два раза выдано единовременное пособие академии. Нового же штата дождалась академия только вместе с новым уставом, при императрице Елизавете Петровне.

Правление Петра II и Анны Ионановны было потерянным временем для державы. Внук Петра не питал интереса к делам государственным, а любил развлечения и охоту, При Анне всем заправлял её фаворит герцог Бирон, который не любил Россию, не заботился о процветании страны и получил в историографии характеристику временщика.

В дальнейшем, какие бы политические и экономические вихри ни терзали Россию, Академия наук оставалась тем институтом, на который власть никогда не сокращала финансирование, разве что — краткосрочно, в период революции. Никогда власть не позволяла чиновнику распоряжаться движимым и недвижимым имуществом Академии, стоять выше учёного. Не было этого ни при царях, ни при большевиках, ни при Сталине, ни при Брежневе. История Академии после начала рыночных реформ, к сожалению, изобилует параллелями с эпохой, о которой в народной памяти и в истории государства Российского не нашлось доброго слова.

Подписка на журнал

Вы легко сможете оформить подписку на журнал «Мясная индустрия»:

• в любом отделении связи РФ и других стран СНГ по каталогам агентств «Роспечать» или «Урал-Пресс», индекс – 81892 – на год или 72625 – на полгода. Стоимость журнала с доставкой – 600 руб/экз.;
• через редакцию журнала. Цена годовой подписки, с доставкой – 7200 руб. ( 600 р/экз.), подписки на 6 месяцев с доставкой — 3600. ( 600 р/экз), цена одного номера с доставкой — 600 руб. Цены приведены с учётом доставки по России.
• для зарубежных подписчиков цены соответственно — 12 месяцев — 8400 руб., 6 месяцев — 4200 руб., 1 месяц — 700 руб.

Если у вас возникли вопросы по поводу подписки, звоните по телефону +7(985) 938-39-14 +7(963) 925-76-45 или пишите на e-mail: sub@meatind.ru